– О'кей, только учти, у меня отличный самоконтроль, – решил подыграть Зак.

– Вот и проверим.

– Ты помнишь, как делала мне искусственное дыхание на заднем дворе?

– Угу, – мурлыкнула девушка, проводя пальчиком по его животу.

– И я . о, Линн, прошу, не останавливайся . так вот, я представлял, что это не помогло . – ее язык коснулся внутренней стороны его бедра, – и тогда ты села на меня сверху и стала меня ласкать . а когда и это не сработало, ты расстегнула мне шорты . – У Зака шумело в голове, а все тело, казалось, превратилось в комок нервных окончаний. – Ты привела меня в чувство, сделав то же, что и сейчас . О, девочка моя, я .

В голове, словно что-то взорвалось, и где-то внизу стало на миг нестерпимо горячо и сладко. Зак содрогнулся всем телом.

Затем он протянул руку к Линн. Но она мягко толкнула его на кровать.

– Я должна сравнять счет, – сказала она и прижалась щекой там, где только что были ее влажные пальцы.

Зак резко перевернул девушку на спину. Он гладил и целовал ее грудь, брал в рот кончики ее пальцев и чуть посасывал их. Потом спустился ниже и довел ее почти до разрядки, но остановился и резко, толчком, вошел в нее. Они прижимались друг к другу словно безумные, и ее стоны сливались с его хриплым дыханием.

Никогда прежде Линн даже не представляла, что может быть такое слияние тел. Зак был внутри ее, снаружи, везде. А кровь оглушительно билась в голове, и что-то тягучее стало расти и распространяться внизу и внутри, пульсируя, словно гигантский осьминог, а затем вдруг дернулось и разлетелось на мириады брызг. Ощущение было таким сильным, что Линн вскрикнула и расплакалась, прижимаясь к мужчине.

В этот раз они достигли пика вместе, и странное ощущение всеобъемлющего счастья нахлынуло на девушку. Даже в самых смелых мечтах Линн не могла представить, что будет так хорошо.

Она сама не заметила, как уснула, а когда открыла глаза, в окна било яркое полуденное солнце.

– С добрым утром, детка, – шепнул ей Зак, наклоняясь к самому уху. – Ты улыбалась во сне.

– М-м . – мурлыкнула Линн, потягиваясь, – это потому, что мне снился чудесный сон. И знаешь, про кого? Про Эрнеста Хемингуэя! – Она заметила, как Зак шутливо нахмурил брови. – Оказалось, что он вовсе не старик, а привлекательный молодой мужчина, только переодетый.

– Ты, наверное, страшно разозлилась. – Он смотрел на нее, хитро улыбаясь.

– Еще бы! Да я была в ярости! Но ему удалось переубедить меня, и я решила простить его . О, Зак, ты возбуждаешь меня .

Тот бросил на нее многообещающий взгляд и провел языком по ее шее, затем легким движением губ коснулся груди.

– Простить? За все?

Линн потянулась к нему и поцеловала.

– Да, за все. Наверное, я поступила очень опрометчиво, но ни о чем не жалею. Почему так, Зак?

– Наверное, я знаю, в чем причина. Все очень просто: так было суждено. Ты только посмотри, сколько всего случилось с нами за последнее время. Судьба столкнула нас гораздо раньше, чем мы встретились, и с каждым днем она вела нас друг к другу. Сопротивляться было бесполезно. Подозреваю, что твой дедушка приложил свою руку.

Девушка засмеялась и обняла его:

– В этом объяснении что-то есть.

– Конечно, есть, – с гордостью произнес Закери. – Во всем, что сейчас происходит, есть что-то необычное.

Я всю жизнь знал, как должна выглядеть женщина моей мечты, но не встречал никого, хоть немного похожего на идеал. А теперь представь, каково было мое удивление, когда я вошел в твой офис и сразу узнал тебя. Мне даже не требовалось ближе знакомиться с тобой, потому что я уже знал, какая ты. Это было так странно – словно я выдумал встречу.

Он, повернулся к молчавшей Линн. Ее глаза блестели от слез.

– Ты плачешь?

– Это . так трогательно – то, что ты сказал сейчас. Никто никогда не говорил обо мне таких удивительных вещей.

– Тем лучше для меня, – улыбнулся Зак. – Но позволь мне закончить. Мне кажется, я люблю тебя.

Она охнула и прикрыла рот ладонью:

– Я . думаю, я тоже люблю тебя, Э.З. Раш, каким бы странным мне это ни казалось.

Зак прижал ее к себе и откинулся вместе с ней на кровать. На этот раз он целовал ее совсем иначе – нежно и бережно, как величайшую драгоценность.

– А что, если мы оба ошибаемся? Что, если мы только думаем, что это любовь? Ведь никто из нас ни разу не любил, так откуда нам может быть известно, что это за чувство?