Он оглянулся на море. С его места можно было рассмотреть песчаное дно сквозь толщу прозрачной воды.

– Дельная мысль. – Казаев огладил свою ухоженную бороду, придающую ему некоторое сходство с кардиналом Ришелье. – О рыбах ведь тоже кто-то должен заботиться.

Смеясь шутке хозяина (уже почти бывшего хозяина), Гулимов откинулся в шезлонге, скрестив руки на груди. В такой небрежной, расслабленной позе просидеть ему долго было не суждено. Не напрасно в материалах следствия Казаев значился как один из самых коварных, свирепых и беспощадных террористов двадцать первого века. Сладко улыбнувшись, он неожиданно вскочил, присел и рывком приподнял шезлонг вместе со скрещенными ногами Гулимова.

Свидетели этой сцены ахнули в один голос, сообразив, что последует дальше. Шезлонг стоял вплотную к борту яхты и был чуточку выше ограждающих перил. Достаточно было резко накренить его, чтобы беспомощный Гулимов соскользнул по нему вниз, как по горке. Кажется, он успел издать протестующий вопль, но это уже не имело значения.

– Азизов, – обратился Казаев к одному из присутствующих на палубе боевиков, – отныне ты назначаешься моим бригадным командиром. Приказ первый: позаботься о том, чтобы этот самовлюбленный павлин не выбрался из моря. В жилете это будет сложновато, но всяко случается.

Боевики притихли, перевесившись через перила. Только теперь они сообразили, зачем хозяин велел Гулимову обрядиться в бронежилет. Тяжелые кевларовые пластины стали неподъемным грузом для горца, который и налегке не умел плавать.

– Не выберется, – невозмутимо произнес бритоголовый Азизов, оставляя в покое рукоять пистолета.

Никто в этом не сомневался. Воздух, набранный Гулимовым в грудь, уже вырвался пузырями на поверхность. По ней еще расходились круги, рябь и пена, но зрители видели, как замедляются судорожные движения человека на дне. Не сумев освободиться от бронежилета, он дернулся еще несколько раз и застыл в облаке оседающего песка. Его ноги торчали вверх, придавая трупу нечто комичное, но никто не смеялся.

– Другие приказания будут? – сипло спросил Азизов.

Казаев обвел взглядом притихших боевиков. Потом внимательно посмотрел на трепещущую Лали.

– Разумеется, другие приказания будут, – произнес Казаев, многообещающе улыбаясь танцовщице. – Чуть позже. Сейчас я хочу разобраться с той парочкой на берегу…

Дозвонившись Аркану, он раздельно, почти по слогам произнес:

– Русского и болгарку убрать. Найди подходящую осыпь, а когда эти двое пойдут обратно, устрой небольшой камнепад.

– Камнепад? – возбужденно переспросил Аркан.

– Что может быть естественнее? – ухмыльнулся в седую бороду Казаев. – Если есть камни, то когда-нибудь они обязательно скатываются вниз. Например, на чересчур любопытных туристов, бродящих по пустынной дороге. Никто не застрахован от обвала в горах, хвала Аллаху.

– Будет сделано, командир, – хихикнул Аркан. – Может быть, устроить обвал с помощью гранаты?

– Только попробуй! – взревел Казаев. – Никаких выстрелов и взрывов, ослиная башка! Не то я тебя самого посажу на гранату. Все должно выглядеть так, как будто произошел несчастный случай.

– Понял, командир.

– Мудро, – оценил Азизов.

Казаев перевел взгляд на Лали.

– Приготовь-ка мне бифштекс по-татарски, – велел он. – У меня разыгрался зверский аппетит. Ты же не хочешь, чтобы я умер от голода?

– Слушаюсь, господин, – пролепетала Лали и помчалась к камбузу. Она бы не возражала, чтобы Казаев умер от голода или чего-нибудь еще, но сама она очень, очень хотела жить.