– Ты говоришь о болгарах?

– Прежде всего о русских, которые в тыщу раз опаснее болгар, – вздохнул Казаев, после чего и передал ему разговор с Арканом.

Лицо бригадного командира потемнело.

– Подлые твари! – воскликнул он. – На кого они работают? ФСБ? Федералы? Внешняя разведка?

– Разве это имеет значение, на кого они работают? – удивился Казаев. – Главное, что работают… – Он сделал паузу. – Пока некоторые здесь отдыхают, сытно едят, сладко пьют и грезят о красивых девушках, принадлежащих не им… не им…

Стоящая поодаль Лали побледнела настолько, что даже ее парчовый лифчик утратил жаркий золотой блеск, сделавшись тусклым, как медь.

Гулимов же позволил себе дерзко нахмуриться.

– Это камешек в мой огород? – осведомился он.

Мышка не подозревала, что кошка не вечно будет играть с ней. Мышка по наивности своей решила, что способна уподобиться кошке. Забавно. Казаев захохотал, запрокинув голову.

– Я сказал что-то смешное, командир? – Ноздри Гулимова раздулись.

Казаев перестал смеяться и удивленно поднял брови:

– Ты обиделся, друг мой? На что?

– Прозвучал оскорбительный намек…

– Разве?

– Да, – упрямо подтвердил Гулимов. – Ты сказал, что некоторые из присутствующих бездельничают и заглядываются на чужих женщин.

– Ты принял это на свой счет? – прищурился Казаев.

– Нет, но…

– А раз нет, то давай поговорим о деле. Хочу дать тебе опасное поручение.

– Для мужчин не существует опасных поручений, – произнес Гулимов. – Бывают трудные, бывают легкие. Бывают приятные и неприятные. Но опасности – тьфу! – Он сплюнул за борт. – Я не боюсь смерти.

– Знаю, – покивал Казаев. – Все знаю о тебе, брат. И все же, прежде чем отправить тебя на берег, попрошу об одолжении.

– О каком одолжении, командир?

– Надень бронежилет. Понимаю, что жара досаждает настоящему мужчине сильнее вражеских пуль, и все же не упрямься, хорошо?

Мягкий, увещевающий тон успокоил Гулимова. Сходив за рубку, где хранились боеприпасы и снаряжение, он возвратился в пятнистом бронежилете и, застегнувшись, сказал:

– Приказывай, командир.

Казаев кивнул на соседний шезлонг:

– Присядь, брат. В ногах правды нет.

«А где она есть? – подумал Гулимов, устраиваясь напротив. – Уж не замыслил ли Ахмед какую-нибудь пакость? Такой ласковый, что ухо нужно держать востро».

Нащупав пистолет под тканью белых брюк, он почувствовал себя увереннее. В конце концов, Гулимов – командир, он вооружен, и боевики на палубе уважают его как равного. В случае гибели Казаева его место займет не кто иной, как он, Гулимов. Не настало ли время сменить козырь и перетасовать колоду заново?

5

– Тебе предстоит отправиться туда, – заговорил Казаев, указывая седой бородой в сторону Албены. – Воины не должны сидеть без дела, пялясь на женские юбки.

– Согласен, – кивнул Гулимов, но тут же насторожился. – Погоди, при чем здесь юбки?

– Как при чем? – Казаев поднял черные брови столь высоко, что они едва не соединились с серебристой линией волос на голове. – Все мы мужчины, и всем нам нужны женщины. Это правильно, это хорошо. Плохо, когда мы начинаем мечтать о чужих женщинах…

Казаев тонко улыбнулся. Гулимов побледнел. Глаза боевиков скрестились на потупившейся Лали.

«Она будет моей, но не сейчас, а ночью, – решил Гулимов. – Не стоит торопить события. Пусть этот болван считает, что я не замышляю против него ничего дурного. Пусть мнит, что он по-прежнему хозяин положения».

– Я жду приказа, командир, – напомнил Гулимов, снимая пальцы с пистолета в кармане. – Не слишком приятно выслушивать всякие обидные намеки в свой адрес.

– Намеки? Если я что-то хочу сказать, то всегда делаю это прямо, без недомолвок, – напыщенно произнес Казаев.

Все, кто находился на палубе, недоверчиво покосились на него, а Лали даже округлила глаза, но тут же опомнилась и уподобилась невозмутимой, бесстрастной статуе.

– Каждому известна твоя прямота, командир, как и прочие мужские достоинства, присущие тебе, – склонил голову Гулимов, не удержавшись от мимолетной ухмылки.

Напрасно он сделал это. Это было равнозначно тому, чтобы дернуть тигра за усы. Но Казаев не был тигром, он был котом, играющим с мышью, и на его лице не дрогнул ни один мускул.

– Благодарю на добром слове, брат, – торжественно произнес он. – Я ценю твою преданность и всегда ставлю тебя в пример. Потому и советуюсь с тобой… Как же все-таки нам поступить со шпионами, шастающими по берегу и замышляющими против нас недоброе?

Вместо ответа последовал характерный жест. Проведя по горлу ребром ладони, Гулимов вопросительно уставился на хозяина. Тот улыбнулся, качая головой:

– Нет, брат, этот способ в данном случае не годится.

– Почему? Шума не будет.

– Мы не имеем права оставлять трупы, – возразил Казаев.

– Тогда утопить тварей, и дело с концом, – предложил Гулимов. – Бросить их в воду на корм рыбам.