1

Аркан стоял на тротуаре оживленной улицы, поджидая Керима и Мамеда. Глаза у него были как две мокрицы, влажно блестевшие на солнце. Этими непроницаемо черными глазами он провожал очередную девичью попку, едва умещающуюся в шортах, и размышлял, что, как и куда он запихнул бы этой сучке между ног, попадись она ему в горах.

Сперва он сунул бы туда автоматный ствол, затем собственный член, а под конец – разрывную гранату с вытащенной чекой.

Именно эти предметы и именно в такой последовательности, никак иначе. Удовольствие должно возрастать постепенно, только тогда наслаждаешься им в полной мере. Тем более что взрывы порождали в Аркане состояние, превосходящее по остроте любой оргазм. Разложи перед ним самую пышную блондинку, но лиши его при этом гранаты, и ощущение восторга оказалось бы неполным. Собственно говоря, восторга могло не возникнуть и вовсе. Устоявшиеся привычки порой играют с мужчинами скверные шутки.

В прежние времена его любимое развлечение представляло собой чеченский вариант «русской рулетки». Всякий раз, когда у Аркана выдавалась свободная минутка, он принимался жонглировать двумя гранатами с разогнутыми и наполовину вытащенными чеками. В тот момент, когда чека одной из «лимонок» выскакивала окончательно, Аркан успевал поймать обе гранаты, на ощупь определить взведенную и зашвырнуть ее подальше: Аллах акбар!

Поразительная реакция, учитывая то, что замедлитель горел не дольше четырех секунд. Но представления Аркана не пользовались популярностью у соратников по джихаду, особенно после того, как одного из них контузило взрывом. Хаттаб тогда во всеуслышание назвал его «зубб-эль-хамиром» – «ослиным членом» – и запретил ему жонглировать гранатами в расположении отряда.

С тех пор единственными зрительницами Аркана сделались женщины, изловленные близ своих селений, а правила его игры в корне изменились. Отныне главным стало не забросить гранату подальше, а запихнуть ее поглубже. Сам же Аркан должен был успеть отпрыгнуть от оглушенной жертвы подальше и вовремя скатиться под откос или упасть ничком за каменную гряду. Так он и делал, чтобы потом вновь и вновь с упоением слушать, как шуршат вокруг раскаленные осколки металла да шипят ошметки живой плоти.

И сейчас, пожирая глазами удаляющуюся задницу бесстыжей молодой сучки, он представлял себе такую волнующую картину.

Никто не знал его мыслей, никто не обращал внимания на смуглого, жилистого мужчину, стоящего в сторонке от людского потока с руками, сунутыми в карманы брюк. Прохожие понятия не имели, что видят перед собой настоящего боевика, профессия которого заключается в том, чтобы стрелять, взрывать, резать, пытать. У него был ненавидящий взгляд волка, томящегося в клетке, но он прятал глаза, поэтому не привлекал к себе внимания. От него пахло не кровью, не оружейной смазкой или гарью пороха. Всего лишь крепкий одеколон поверх запаха давно не мытого тела. Неприятно, но терпимо. Мы ведь живем в толерантном мире, не так ли?

О, йес, йес!

Отдыхающие, болтая о всякой всячине на разных языках, проходили мимо. Шли на вечерний пляж, в магазины, в многочисленные кафе, шли менять рубли, евро и доллары на левы, шли чинно и торопливо, компаниями и поодиночке, шумно и молча, лениво и целеустремленно. На улице становилось все многолюднее. Постепенно оживлялись торговцы газетами и открытками, фотографы и художники, таксисты и бармены. Зато отели с наступлением вечера пустели. Каждому хотелось насладиться свежим воздухом, холодными напитками, горячими блюдами. Никому и в голову не приходило, что рядом рыскают прирожденные убийцы.

2

Между тем по аллее художников шагали еще двое мужчин с волчьими глазами. Никто не ведал, что творится у них в головах, никто не удосужился полюбопытствовать, для каких целей они носят в сумке аккуратно сложенный полиэтиленовый мешок, выкидные ножи, пару пистолетов с навинченными глушителями и что они вообще делают на болгарском курорте. Напрасно. Достаточно было бы полицейским послушать диалог Мамеда и Керима, чтобы надеть на них наручники и посадить их за решетку. Впрочем, разговаривали эти двое по-чеченски. Даже не слишком понижая голос, потому что не опасались подслушивания и слежки.

Вначале беседа шла на религиозную тему. Мужчины заспорили, кто из них совершил больше подвигов, которые обязательно зачтутся на том свете. Так и не выяснив этого, они сошлись в одном: Пророк по достоинству вознаградит обоих. Не зря же сказано: «Всех, кто не идет путем Аллаха, надо убивать, как собак, пока не останется никакой другой религии, кроме ислама». Насчет способов убийства неверных Магомет ничего определенного не говорил, и это оставляло для его фанатичных приверженцев самый богатый простор для фантазии.