Лучше сдохнуть прямо сейчас, чем наблюдать за этим из безопасного стойла!

Седой органист, расценивший молчание собеседника как внутренний протест, тоже потерял интерес к диспуту, расплатился с официантом и, попрощавшись, удалился забавной мальчишеской походкой. Проводив его кривой улыбкой, Юрьев положил на стол деньги и отправился в отель, где принял душ и завалился спать. Ночь предстояла длинная и трудная. Темная ночь, таящая множество опасностей.

3

В четыре часа Юрьев проснулся, размялся, облился душем, привел себя в порядок и принялся листать болгарские газеты, пополняя свой довольно скудный лексикон. Казаев может насторожиться, заслышав русскую речь. Лучше не привлекать к себе внимания.

Поскольку предстояло играть роль местного сутенера, Юрьев сосредоточился на чтении криминальной хроники, машинально запоминая имена и клички здешних авторитетов. В сравнении с настоящими бандитами – шпана, мелочь пузатая, но журналисты прямо захлебывались от избытка чувств, описывая их злодеяния. Их бы на недельку в Россию, подумал Юрьев, когда завершил изучать прессу.

Ровно в двадцать пять минут шестого вечера он появился на пляже, не захватив полотенце, но на всякий случай пододев под джинсы плавки. Ночное купание в море не исключалось, причем не по собственной воле. Как не исключалась вероятность, что для Юрьева это будет последний заплыв в жизни.

Папá бродил вдоль моря с несколько растерянным видом. На море поднялось небольшое волнение, дул сильный холодный ветер. Он ерошил волосы идущего Юрьева, трепал его рубашку, швырял мелкие песчинки в лицо. Словно пытался остановить его.

Загорающих из-за ветра было мало, купающихся – и того меньше. Приблизившись к линии прибоя, Юрьев увидел, что на волнах колышется масса темно-зеленых водорослей, отпугивающих пляжников. Мальчик, весь облепленный морской травой, выбирающийся из воды, походил на маленького Нептуна. А по песку скакали сотни черных блох, щекочущих каждого, кто решал загорать на полотенце, а не на лежаке. Погода испортилась. Как и настроение Папá.

Поздоровавшись с Юрьевым, он ткнул пальцем в сторону соседнего пляжа:

– Все любители покататься на бананах или полетать на дельтапланах переметнулись туда. Я сегодня ни копейки не заработал.

«И тех пятидесяти левов, которые тебе должны заплатить за рейс, тоже не получишь, – подумал Юрьев. – Эх, Папá, Папá. А ведь ты казался мне таким солидным, таким положительным дядькой. Стоит ли портить свою репутацию ради подпольного бизнеса?»

– Почему? – спросил он вслух.

– Мои помощники, – проворчал Папá. – Все из-за них. Бросили меня одного, а без них я как без рук.

– Прогуливают? – притворился возмущенным Юрьев. – Этого так оставлять нельзя. Обязательно оштрафуйте их.

– Оштрафовать? Но я их сам отпустил.

– Зачем?

– Действительно, зачем? – Лоб Папá прорезали страдальческие морщины. – Сам не пойму. Просто отпустил, и все.

– Тогда не переживайте, – посоветовал Юрьев. – Жизнь у нас одна, и нужно радоваться ей каждую минуту, каждую секунду. – Он щелкнул пальцами. – И здесь, у моря. И в большом городе. И в сосновом лесу… Аромат хвои, рыжие стволы сосен, лучи солнца, пронзающие зелено-синий сумрак. Помните?

– Да, – прошептал Папá, слегка раскачиваясь вперед и назад.

– Вы видите лес?

– Вижу.

– Ощущаете запахи?

– Ощущаю.

– Слышите звуки?

– Слышу.

– Вы приготовили лодку?

– Залил полный бак, – ответил Папá голосом робота из старых фантастических фильмов. – Можете забирать.

– Спасибо, – чинно поблагодарил Юрьев и пошел к моторной лодке, наполовину вытащенной на песок.

Папá не помог ему спустить тяжелую посудину на воду. Стоял и равнодушно смотрел вдаль. Наверное, представлял себе дремучий лес, оглашаемый стуком дятла и беличьим цоканьем. Финансовые убытки его больше не волновали. Равно как и то, что его лодка уплывает в неизвестном направлении.