- Но они мои! Это подарок.

- Тебе их отдадут. Все, иди и ни шагу из дома. Я позвоню тебе.

Майя шла по коридору, когда окликнул ее хрипловатый женский голос.

- Мадмуазель Курлянж!

Майя толкнула приоткрытую дверь и вошла в кабинет, где за столом сидела дама, похожая на цаплю. Волосы у нее были выкрашены в сиреневый цвет, а на коленях лежал клубок пряжи со спицами. На углу письменного стола приютилась кофеварка.

- Здравствуйте, Мадмуазель, - почтительно приветствовала ее Майя. Все служащие этого учреждения обращались к мадам де Шомэ, секретарю Жерома, только таким образом. Она курировала весь женский персонал.

- Я приготовлю вам кофе, - сказала она Майе, наливая в чашечку жидкость, которую считала этим напитком. - Нуждаетесь ли вы в чем-нибудь? - она смерила девушку с головы до ног понимающим взглядом.

Под этим "чем-нибудь" имелись в виду противозачаточные таблетки, но Майя сделала вид, что не поняла и ответила:

- Жером дал мне только распылитель от насморка.

- Сделайте лучше настойку из чабреца и ложитесь в постель. У вас ужасный вид.

Перекипевшее кофе было отвратительным, зато хорошо согревало. Пока она пила его маленькими глотками, Мадмуазель пристально рассматривала Майю. Затем надев очки с золотой оправой, снова принялась вязать. Выпив кофе, Майя собралась уходить.

- Поберегите свое здоровье, - бросила ей на прощание Мадмуазель.

В коридоре ее чуть не сбила с ног какая-то рыжая девица. Она пошатывалась и была чем-то возбуждена.

- С тобой все нормально, - недовольно спросила Майя.

- Джас и марихуана целых три дня. У меня голова кругом идет, - ответила та, не останавливаясь. В другом конце коридора раздался голос Жерома. Он почти кричал: "Вам нужно было только позвонить. Для этого у нас целый штат дежурных телефонистов". Тут и там слышались телефонные звонки, скрипели половицы под ногами у проходивших сотрудников, откуда-то доносился звук печатающей машинки. Уже у входа Майя встретилась еще с одним знакомым, который дружески хлопнул ее ниже спины и игриво произнес:

- Уже вернулась?

Знакомая и одобряющая атмосфера.

* * *

Каждую среду Мадмуазель садилась на свой мотороллер и, нервничая больше обычного, устремлялась в самоубийственную гонку по улицам города. В полдень движение в центре Ниццы не уступало Парижу, несмотря на дождь, ливший в этот день как из ведра.

В четверть первого Мадмуазель открыла дверь своей квартиры и, не снимая одежды, сразу же прошла на кухню. Включив плитку, поставила разогревать бульон, приготовленный еще с вечера. Только тогда она сняла плащ, причесалась перед зеркалом и, услышав за дверью знакомые шаги Моники, не дожидаясь звонка, открыла дверь.

- Здравствуйте, тетя, - Моника отряхнулась и поставила щеку для поцелуя. Это была пятнадцатилетняя девочка с выразительными серо-зелеными глазами и растрепанными под дождем волосами. - Я боялась опоздать и взяла такси, - она посмотрела на часы, подарок отца. - Как вкусно пахнет! Что это?

- Бульон, - торжественно объявила тетя, - идем за стол.

Налив себе в стакан вина, Мадмуазель из вежливости поинтересовалась здоровьем родителей. Успехи племянницы в лицее волновали ее больше. Моника отвечала с веселой снисходительностью. Она сообщила, что отправляется на рождественские каникулы в Австрию.

- Я еду туда одна. Меня пригласила Анна дю Тэр, ты знаешь ее. Папа, конечно, поедет в Ливан с мамой. А что будешь делать ты?

Рядом с Моникой ее авторитет неизменно превращался в невыносимое чувство неполноценности. Мадмуазель знала, что в глазах Моники она выглядит как бедной родственницей. Секретаршей в каком-то секретном отделе полиции, которую хотя и обожают родители ее племяницы, однако держат в стороне.